КРЫМ vs US
Я очень люблю Америку. Я люблю приезжать в Сан-Франциско, в Нью Йорк, в Лос Анжелес, Пало Альто, Санта Круз. Даже четырнадцитичасовые мучения в самолете для меня-живчика, постполетные очереди на таможне, последующий джет-лег и неопределенность — а ждет ли там меня вообще кто-нибудь … не могут остановить меня от того, чтобы полететь. Выйти из аэропорта, пройти таможню почти на последнем издыхании, взять машину или такси и испытать радость скольжения по автостраде к интересному и новому будущему.
Ура! Я в Америке! Вот он – Пуп Мира!.
Мой папа очень любил Крым. Пожалуй, самое сильное, что он любил в своей жизни это Крым и меня, или — меня и Крым. Однажды мы прошли с ним пешком все побережье. В другой раз, мы жили около месяца в Мисхоре и ходили вечерами смотреть на цвето-музыкальный фонтан. А во Фрунзенском, которое сейчас как-то по-другому называется, мы жили на лоджии в частной квартире, и папа как-то неудачно повернулся однажды и стекло с лоджии упало с 14го этажа. Пришлось платить хозяевам за стекло. зато, мы сходили на Аюдаг, и играли в теннис в соседнем с нашим домом санатории.
Теперь я тоже очень люблю Крым. Это – моя память о папе, о моем детстве, это – мое первое море. Будучи жителем холодного Питера поездка к морю для меня тогда была очень значима.
Еще я любила в детстве Чудское озеро, точнее Каукси, тур. базу в Эстонии, куда мы ездили с папой и с мамой отдыхать летом. Из Питера автобус шел 5 часов, а дальше после короткой прогулки по лесной дороге, мы ставили палатку на берегу озера и вместе с папиными друзьями с работы жили там месяц или два….
Но, в Каукси, живя в лесу, я отчетливо понимала – это – Эстония. Мы – здесь гости. Да, здесь вкусное молоко и творог, да, мы ездим сюда без границ, но это – не наше, и эстонцы нас не любят, хотя страна у нас общая.
В Крыму же было другое. Мама с папой рассказали мне, что Крым – теперь Украина, но рассказывали это с недоуменным раздражением: «типа – вот, Хрущев по-глупости отдал Крым Украине… но на самом-то деле – он наш…» И тогда, в те годы, он действительно был наш. Название Украина – было чем-то совершенно номинальным. Все вокруг разговаривали по-русски. Цены были в рублях. Вокруг было множество памятников, дворцов, постороенных русскими царями, и связанных с русской историей.
Я росла, а папа мой старел. Мои интересы постепенно смещались в сторону центра мира – Калифорнии, и Крым, который хоть и территориально рядом – почти ушел из внимания. Разве что папина смерть заставила меня вспомнить про его любовь к Крыму, и подумать – а может быть мне как-нибудь навестить эти места, хотя бы чтобы почтить его память?
Но если бы не Burning MAN (огромный неформальный фестиваль в пустыне Невада в августе), где я ударившись о темную сторону человеческой души, пустилась в бега, я вряд ли бы добралась бы до Крыма.
Ах… нет…. Сначала я оказалась в Кишиневе, на конференции Европейской Трансперсональной Ассоциации. Хотя какая она Европейская, если быть честными… приехало много американцев, трое из четырех keynote спикеров были американцы (Джим Гаррисон, Тобин Харт, Стивен Шмидт), а четвертый – англичанин, руссих или молдаван среди ки-докладчиков не было. Хотя в России много корифеев Трансперсональной Психологии. И много юных дарований, тоже. Я,конечно, пробовала заявить свою тему – о Глобальном Просветлении и будущем Трансперсональной Психологии, но, конечно же, нарвалась на отказ со стороны президента Евротас.
Америка уже давно завоевала мир.
Совет Европейской Ассоциации единогласно и радостно принял решение о том, чтобы провести свою annual meeting (регулярную встречу) в Калифорнии, и я имею ввиду не отель в Одессе, который называется Калифорния, где я остановилась когда уехала из Кишинева.
В Одессе я познакомилась с местным хиппи, послушала его рассказы о трипах, и о реальности, например, том, что вернувшись в 90х в родной город он вдруг вынужден был учить в школе украинский язык, что было для ребенка большим стрессом. Но пожалуй самым энерго-насыщенным был спор о роли Тимоти Лири в судьбе психоделического движения, мы чуть на разругались насмерть, я держала позицию, что Тимоти хорош, и давать психоделики всем – это часть процесса становления сознания, и в итоге я ушла с несколькими волшебными кусками сахара.
На следующий день, мы с подругой взяли машину и поехали в Крым. Все это время – Америка продолжала быть где-то рядом.
Темной ночью, почти доехав до Симферополя мы остановились в придорожной забегаловке. Она называлась – Аризона. Я просто не могла пропустить кафе с таким названием.
Can I have two espresso please?
Мой вопрос на английском так смутил девушку, что она ушла и больше не появлялась, даже когда я перешла на русский.
Еще через пару часов, чтобы отдохнуть с дороги, мы приехали в Экокемп, в горах Крыма, недалеко от Бахчисарая. Завтра здесь должен был начаться семинар какого-то американского Контактера.
Но, ночью было благостно и тихо. Как будто людей вокруг не было вовсе. Только хижины, и несколько домиков.
Экокемп был крут, он был грандиозен. Точнее, не сам кемп, а природа вокруг. Звезды манили, горы приглашали, деревья соблазняли своими кастанедийскими контурами. Я решилась.
Первым делом, я вышла на контакт с Риком Доблиным, главой MAPS.
Не-гармоничность моего спонтанного отъезда с Burning Mana из-за того, что в тот момент, когда мне приспичило поговорить Рик спал, тяготила меня. Я поняла, что сейчас, в середине ночи, идеальное время для звонка ему и его номер телефона должен быть у меня в телефоне. Но, Наташка была напугана уже, а мое тело было не готово двигаться, искать телефон в ночи, в хижине, где мы сразу приехав, завалились спать. Но мое желание разрешить это напряжение было столь сильно, что, я послала Рику письмо напрямую, без интернета, компьютера и бумаги, продумала формулировки и нажала send – в своем уме.
Может быть еще доклад одного из американских докладчиков на ЕВРОТАС, который рассказывал, как его дочь переписывается с Махалией Джексон проник в мое подсознание и так воплотился.
И что интересно, буквально через пару дней, когда я вернулась в Россию, я получила ответ от Рика. Мое сообщение дошло. И пусть американские контактеры атакуют Сириус!
Дальше, решив эту актуальную задачу, я пошла в МИР.
Звездное небо одновременно привлекало и пугало меня своей бездонностью.
Я стала подниматься в горы, поближе к ним.
Я попала к огромной геосоте (геодезический купол придуманный Бакминстером Фуллером (опять Америка между прочим!)). Этот купол был фундаментален. Он стоял на большой деревянной платформе, и можно было обойти по ней вокруг купола. С края платформы можно было увидеть весь кемп простирающийся вниз, то есть множество накиданных хижин, в одной из которых поселили нас.
Я искала свое место. Я нашла его вытащив стул из геосоты, и усевшись на него рядом с яблоней, которая слегка перегораживала мне дорогу и я не могла совершить кору* легко.
Я медитировала на это препятствие. Что это значит?
Попутно я думала о своей жизни.
Куда я иду и зачем?
И тут меня охватил сногсшибательный импульс, заставивший меня опуститься на корточки и покакать перед стулом.
Одновременно, ко мне пришла истина – о том кто я.
Я — Мастер КАК.
Вся многозначность этих слов пронзила меня.
Это действие, совершенное мной – также казалось ответом – на напыщенность этого пространства. На правила, которые нас заставили подписать по приезду в час ночи, о том, что мы не будем шуметь, ездить, прыгать, бегать, есть… в-общем жить свободно и так далее, на то, что я увидела в геосоте – патетический стол для «просветленных гостей», микрофоны и почти классические «графины» на столе. Это было также ответом американскому ченнеленджеру…., который проводил здесь семинар. От русского, напрямую.
И еще я поняла в этот момент очень глубоко – Важно не что я делаю, важно КАК я делаю нечто.
В этом действии, аморальном с точки зрения культурных традиций я была вся, целиком.
И дальше, сидя перед продуктом сотворенным мною здесь и сейчас на стуле, я переживала гармонию совершенного мною, и то, что гармония можно обнаружить везде и во всем. Какие-то дзен Мастера теоретизируют об этом, а я переживаю – здесь и сейчас.
Спускаясь дальше, вниз, я наткнулась на след. препятствие – палатку. Я не могла обойти ее, она стояла и перегораживала мне путь. Уже было почти светло, и я стояла, кидая в нее маленькие яблоки с дерева неподалеку, переживая себя Богом, который посылает сигналы человеку – слабые и легкие – проснись, пора вставать. Необъяснимая тяга позвала меня дальше, и я залезла в палатку. Палатка была пуста. На палатке было написано – Орегон. И я переживала – вот он Орегон. Я уже в нем. Ошо оттуда выгнали, и там пусто теперь. Палатка пуста. Пустая форма. Может быть Америка – пустая форма сейчас?
Ошо – выгнали. Тимоти Лири – сломали. Вернера Эрхарда, создателя EST – затравили.
И я могу ее наполнить и поехать в Орегон и снова сделать там общину. Крутая идея! Восстановить историческую справедливость, создать там общину снова. Но будет ли она восстановлена таким образом?
А может быть, я прямо сейчас в Орегоне, и я почтила здесь память Ошо. Я хочу пойти дальше! Зачем же мне возвращаться в Орегон?
Но, куда дальше? Тверская область? Ширам? Калифорния? Москва? Шереметьево?
Куда дальше за Ошо?
Когда-то я читала его биографию, и поняла для себя, что он сдался, когда был в тюрьме Соединенных Штатов, он подписал какую-то бумагу, которую его заставляли подписать. Да, в тюрьме его мучили, травили, и он сдался и дальше уже был выброшен Америкой и оказался в Пуне, в Индии, где и создал ашрам. Да, Ошо велик, но и он не победил Америку, не победил государственную систему, это монстра, порабощающего мир.
Так как же победить?
И я пошла дальше – вниз по склону, постепенно уходя с территории Кемпа.
Или — Истина потащила меня вперед.
Вперед и вниз, где Нату подобрала меня. Дальше мы ехали вместе на машине. Хотя я ехала, а она все еще тащилась где-то рядом, сомневаясь, беспокоясь, мучаясь… хотя фактически за рулем была она.
Проехав пару километров,
я обнаружила, что мы находимся в деревушке под названием Танковое.
Это было – чудо! Поскольку пару часов назад я долго размышляла о танке (камере сенсорной депривации), который я когда-то чуть было не купила на ebay, из-за Рика Доблина, и который Джон Лили подарил Тимоти Лири. Ситуация с этим танком беспокоит меня уже несколько лет. Я даже нашла человека, который купил его, и почти договорилась с ним о продаже мне. Но что-то не срослось, он исчез, перестал обсуждать со мной цену и все зависло. И теперь я не могу купить его и не могу отпустить. Я нахожусь в прерванном движении. Что делать – размышляла я в хижине, я могу провести мощный пиар через краудфандинговые сети, собрать денег и купить его, могу найти денег напрямую, могу потратить полгода и сделать его своими руками….
Но ведь это все для Андрюши, чтобы показать, что это – возможно.
Но, он скажет – так это ты. Ты можешь. Я — нет.
Тогда зачем мне танк? Может быть Пупсику тогда?
Но ему и танка мало, ему надо дивизию.
И чтобы подъехать и сказать – сколько? Сколько?
А на дивизии я могу и надорваться.
Но, Наташка не поверившая в мои возможности вывела меня из этих размышлений. И вот
практически мгновенно, как по мановению волшебной палочки я оказываюсь в деревне Танковое, в глуши, среди нескольких чахлых домиков, военного памятника – танка и остановки.
Подъехав к автобусной остановке, и подозвав ближайшего юношу на чистейшем английском языке:
Good morning, could you help me? Could you tell me – where I can buy tank here?
Юноша опешил… и от неожиданности растворился в своем стеснении…
Я же – поехала дальше, переживая, что все, ситуация с танком – завершена.
Чудо – случилось. Танки повсюду. И совсем не обязательно привозить их из Америки.
Сейчас когда повсюду доносится, что Россия объявила войну Украине – мои тогдашние расспросы и размышления о танках приобретают новый удивительный оттенок. Не обязательно привозить танк из Америки.
Да, это танк Тимоти.
Да, я могу получить популярность и паломничество к этому танку.
Но люди придут не ко мне.
Это – дешевая популярность.
Да, Америка защищает Украину и Крым, сейчас в марте 2014года, но это – дешевая популярность. Это – не настоящая, искренняя дружба, проистекающая из понимания друг друга.
Мы неслись дальше по маленькой проселочной дорожке в горах, и вдруг, откуда-то взялся динозавр, который спокойно стоял вдоль дороги, и жевал траву, громадно возвышаясь… Я переживала – и реальность и нереальность происходящего: да, я осознаю, что еду по какой-то мелкой дорожке в горном пустынном Крыму, и это не Голливуд, а с другой справа от дороги стоял огромный динозавр и видела его только я.
Look! Динозавр! Кричала я Наташке, но она только больше пугалась.
Но динозавры кончились, и начался кризис.
Кризис в отношениях, который как всегда наступает неожиданно.
Особенно, если один человек не достаточно доверяет другому.
Но, вот как преодолеть этот кризис?
Как преодолеть переживание брошенности, одиночества, которое может возникнуть даже в самой интимной ситуации?
Я не смогла преодолеть его. Возможно, если бы я решилась уехать в никуда и потеряться в Крыму, это — помогло бы мне.
Но, увы, мне не хватило чего – то: смелости, осознанности, решимости.
Я осталась физически, но психически мы не были вместе. Мы ехали в одной машине, возможно, как Украина и Россия, или как украинцы и россияне на этой территории, и даже общались, но мы не были одним целым.
И пропасть между нами вырастала.
Возможно, эта пропасть была всегда, но сейчас я ее чувствовала, переживала, осознавала.
Куда мы едем и зачем?
Наташка не решалась дать мне какой-либо ответ.
Причем я понимала, что приму любой ответ – купаться, загорать, на море, в сад, в Сарай, но она не давала никакого.
А я продолжала вопрошать. Она была за рулем, поэтому гнала куда глаза глядят, как потом выясниться в надежде переждать время пока меня отпустит. То есть цели у нас были разные – у нее – затаится и переждать, а у меня – приехать из Америки, вернутся и обнаружить себя в здесь и сейчас.
Так мы неслись по Крыму.
Везде были указатели в разные стороны: Бахчисарай, Симферополь, Ялта, Балаклава, Севастополь.. У меня разбегались глаза. Наташка хаотично поворачивала под мои комментарии – то туда, то сюда….
Около Севастополя, у мыса Сарыч, я вдруг почувствовала желание спуститься к морю, и мы поехали вниз. Навстречу нам шел человек. Мы приостановились узнать, можно ли здесь проехать к морю. Оказалось – нет, здесь есть дорога к маяку, и человек – был смотрителем маяка. Маяку этому уже много сотен лет, и служил он русскому флоту, как и мужик верой и правдой. А украинскому присягать не намерен. Родину – не предам.
Стояла солнечно-яркое тепло и крымские можжевельники пахли и светились.
Это звучало – патриотично, ободряюще и грустно, поскольку чувствовалось, что теперь ни мужик здесь ни на месте, ни маяк. Мы подвезли мужика наверх.
Оказалось, что мужику звонила жена, ей было плохо с сердцем и он возвращался домой, к жене. Я предложила ему повезти его в Севастополь, но он отказался – отдыхайте девчонки, езжайте в Ялту, а я на попутках как-нибудь…
Он вышел, мы проехали метров сто по направлению к Ялте, но моя совесть была неспокойна и я решила развернуться и довезти мужика. Мы подъехали к остановке, на которой он стоял и спросили подойдет ли ему такая попутка, он обрадовался, сел в машину, и мы поехали.
Но, в машине становилось тягостнее… он тоже как будто не ехал с нами и не принимал нашу помощь, не брал за нее ответственность… типа если по пути – тогда везите…
Не просил нас, ни даже не благодарил, а пытался развлекать.
Я раздражалась… я раздражалась, хотя больше сказать – печалилась, печалилась оттого, что русский мужик, служивший всю жизнь русскому флоту – и не мужик вовсе,
Не мужик, потому что не может попросить катающихся девиц подвезти его до умирающей жены…
Он был сдавшимся человеком, хотя хорохорился и делал вид – еще живого и гордого мужика. Мы проехали еще км 10, я же глубже ушла в переживания, и предложила ему выйти на остановке, мне показалось, он был даже рад.
Но разговор с этим мужиком, после пары суток проведенных на Украине вдруг меня пробудил.
Я увидела, почувствовала, что то, что Крым – это Украина – это какая-то чудовищная ошибка, это какое-то случайное решение Никиты, и что люди русские, в том числе мои родители, привозившие меня раньше в Крым постоянно пытались этого не чувствовать, вытеснить, не переживать. Да, мы отдыхали в Крыму, и это было хорошо, но люди, приезжавшие отдыхать сюда вытесняли стыд за свою страну, который жил в их сердцах.
И еще я они пытались вытеснить то, что они лишь пешки, что их Руководитель может все решить за них.
Взять и передать их землю, на которой они живут, из одной страны в другую. Да, тогда, это было мало значимо, но теперь-то, это не так.
Теперь – это уже не русская земля.
Теперь, чтобы посмотреть львов подаренных Сталину Черчилем на исторической встрече трех лидеров – Сталина, Черчиля и Рузвельта в Воронцовском дворце, в Алупке, нужно платить гривны. Мало того, великий парк, в котором я не раз была с родителями много лет назад, теперь разделен на несколько частей, вход на каждую надо оплачивать. Хотите фотографировать – платите. Хотите посмотреть львов, стоящих у подножия дворца – платите.
Этот как арабы в Египте, собирающие деньги с туристов за посещение памятников, которые воздвигли не они.
Это – российский культурный памятник, эти – львы. Необходимость платить гривны за них – унизительна.
И более того, она вдвойне унизительна своей глупостью.
Как еврей, хорошо знающий детали арабо-израильского конфликта, слушая рассказы своих друзей, родственников, наставников в Израиле и в России, я знаю, что такое – настоящий конфликт, когда каждый клочек земли, ну может быть не каждый, а через каждый – проникнут святостью и евреев и арабов, и еще христиан иногда. И если эти львы еврейские, то постамент под ними будет – арабский, а куст рядом – христианский. И это не придумки – это так и есть…
И если деньги за посещение берут евреи… то хотя бы львы – их…
И каждая сторона может исторически и культурно доказывать бесконечно свои претензии.
Здесь – меня потрясло иное переживание – как же так?
Как можно так глупо отдать такую территорию, за которую гибли русские войны.
Таврический садик в Петербурге, это место, куда я многократно ходила бегать, и даже иногда делаю до сих пор. А моя мама приходила учить уроки. Этот сад — назван в честь наших побед в Тавриде, так же как и Таврический дворец.
Как же так, великая нация мира – Русская – отдала удивительный полуостров на море, стратегически важный, просто так… по прихоти какого-то мало-значимого для истории человека – Никиты Хрущева, у которого если одну букву из имени убрать, то получиться — Никто. Он – Никто как человек, не лидер, не герой, не мудрец… никто…
Петр Первый, (а я все-таки выросла в Ленинграде) одержал победу над Шведами и на болотах и на крови в тяжелейших условиях, в холоде, построил город, чтобы выйти к морю. Потом, в Крымскую войну, русская армия продолжала эту идею – дралась за выход к морю и отвоевала его в Крыму. Но как же так, можно было отдать такую землю Украине просто так?
Параллельно, я пыталась разобраться – а почему я-то страдаю?
Я вообще еврей. Я в этой стране гость. Это не мои предки бились за Крым.
О чем я-то сожалею? Даже если я и русский, на одну-четверть, мои предки не жили в Крыму…
Что я вообще здесь делаю? На этой земле?
Здесь ничего такого нет, и это, еще более усиливало мои страдания.
Смотря на людей вокруг, мужика с маяка, на отдыхающую тетю, заверявшую долго меня, что она из того Донбаса, который на стороне России,
Я переживала, что множество людей, вероятно думают как я… но сделать ничего не могут, они – бессильны, и поэтому – они прячут голову в песок – и думают – я буду отдыхать здесь, и не думать об этом…
И это то, благодаря чему и совершаются эти ошибки – неведение.
Но в данном случае – ведение порождает страдание.
А что за страданием?
Война? Революция?
Возможно, сейчас, Крым вернется в Россию. И данная маленькая проблема будет решена. Но ведь принципиально это ничего не решит.
Владеет ли народ Украины землей Крыма?
Или народ России своей землей?
На моем примере – очевидно нет. Мне по факту не принадлежит земля в Тверской области, право собственности на которую у меня уже есть. Я по закону российского государства имею право изменить вид разрешенного использования своей земли, могу вести на ней сельское хозяйство, но, увы, законы не работают, местная власть распоряжается моей землей как хочет. Здравый смысл, инициативность, развитие сельского хозяйства – все это не имеет никакого значения. Даже деньги не так важны.
Так было и так будет, и нет ничего нового под солнцем.
Я не нравлюсь власти и она душит мои инициативы.
Прямо сейчас, в марте 2014 года, чтобы мои права на использование земли, хотя бы сохранились, как есть, мне необходимо давать денег, взятку властям, чтобы они приняли градостроительный план, не ущемляющий мои права. И если они возьмут взятку – это будет счастье!!!!УРА!
Это же тоже самое. Какой-то мужик, глава поселения – НИКТО по сути, ведь он сегодня один, завтра другой, не обладающий разумом, или какими-то еще достоинствами, кроме послушности администрации более высокого уровня, решает судьбу моего поля.
И от него зависит – смогу ли я его пахать, или ставить кроличьи клетки, или поставить дом и организовать хозяйство.
Причем здесь Америка? Или Украина?
Везде – одно и то же.
ОНИ решают. А Я – человек маленький. Малюсенький…
ЧАСТЬ 2:
Здесь все решаю я.
Это все наше, Сара… Куда ты хочешь?
Здесь все мое – хочешь поедем на эту правительственную дачу, а хочешь – на эту.
Здесь все мое.
Я — Человек Земли.
Весь мир – уже мой…
Границы – это условность. А условность – это всего лишь условность….
Условились одним образом – можем переусловится другим.
Сейчас – почти началась война, многие люди с пеной у рта доказывают друг другу где чья территория. И можно потратить жизнь и поменять какую-то одну границу. Но… остальные же останутся. Более того, кто-то более влиятельный может взять и поменять их совсем не так, как я этого хочу.
ЧАСТЬ 3
Я рада этому, что этот конфликт всплыл. Тайное всегда становится явным научил меня русский писатель.
Я – за Украину. Украина – у края – у края России, у – края русско-говорящей территории.
Я – против государственных границ, и против государства, как института управления людьми, при котором правитель НИКИТА Хрущев может взять и передвинуть границы, реки, озера, города… а все что могу я – это только кричать, собирать толпы и делать революции.
Я – за новые формы управления. Сейчас в обществе пост-модерна. Так ли нужны эти государственные границы, из-за которых столько войн?
Крым — Российская территория. Это – то, что есть. И это – татарская территория. Это тоже – то, что есть. Эти народы имеют права на Крым. Может быть позволить им договориться?
Но как?
Нужно создавать какой-то институт власти, который позволит народам договариваться.
А где власть – там и несправедливость, там и недовольные, обиды, жертвы и так далее…
По-крайней мере при сегодняшней системе формирования властных структур. При которой власть слита с бизнесом, и со СМИ, и выбрать мудрых людей невозможно.
Я закончила кафедру механики и процессов управления Ленинградского Политехнического Института, нынче СПБГТУ.
Это – очень престижная кафедра.
Так вот чтобы управлять механической или биологической системой
необходима цель.
Куда управлять?
Куда рулить?
Куда мы едем и зачем?
Куда, мы все люди на этой планете едем? И зачем?
Может быть в этом проблема?
Наша власть рулит куда хочет.
А мы, люди, не решили – куда ехать то…. Поэтому она и рулит куда она хочет.
Зачем мы, человечество существуем на этой планете?
Неужели только за тем, чтобы существовать?
И можно ли ответить на этот вопрос?
Вероятнее всего можно договориться, если появиться некоторое к-во людей, нашедших ответ на этот вопрос для себя лично.
И тогда, уже можно договариться между собой,
Я думаю, мы жили бы в другом обществе, если первый вопрос, на который бы отвечал тот, кто баллотируется на любой властный пост был бы – зачем ты живешь человек? Именно ты… ни кто-то другой, не человек вообще, а ты!
Что бы ответили те люди, которые сейчас у власти?
Может быть можно создать сообщество людей, ответивших на этот вопрос?
И тогда, в идеале, именно это сообщество, доворившись стало бы управляющей силой, которая бы правила в том направлении, в котором эти люди понимают?
И может быть тогда, государство постепенно отжило, поскольку его решения, за счет своей слабой эффективности перестали бы иметь настоящую силу?
Конечно, это – утопичный взгляд на жизнь. Но если не опереться на утопию, на идею, то на что еще опираться?
P.S.
Гуляя по Никитскому Ботаническому Саду я встретила – Секвойю.
И надпись – что она родом из Монтеррея. Теперь я знаю где Монтеррей. И я знаю, что Секвойя – Red Wood – ее там, в Калифорнии, много… Когда-то в детстве бродя по Никитскому Ботаническому Саду в Крыму я смотрела на эти деревья, но тогда они были просто деревья для меня. Теперь – это старые друзья, которые пробуждают память о моих друзьях в Калифорнии.
P.S.
Ребята, американцы, приезжайте! Я покажу вам Крым. Вы полюбите его, также, как и я.
P.S. первое учредительное собрание общества Просветленных («ПРО СВЕТ») и желающих стать ими – 30 марта в 17-00 в Москве, в офисе Школы Игратехников.